Великий человек смотрел в окно ,
а для нее весь мир кончался краем
его широкой греческой туники,
обильем складок походившей на
остановившееся море.
Он же
смотрел в окно , и взгляд его сейчас
был так далек от этих мест, что губы
застыли точно раковина, где
таится гул, и горизонт в бокале
был неподвижен.
А ее любовь
была лишь рыбой — может и способной
пустится в море вслед за кораблем
и, рассекая волны гибким телом,
возможно обогнать его — но он,
он мысленно уже ступил на сушу.
И море обернулось морем слез.
Но, как известно, именно в минуту
отчаянья и начинает дуть
попутный ветер. И великий муж
покинул Карфаген.
Она стояла
перед костром, который разожгли
под городской стеной ее солдаты,
и видела, как в мареве костра,
дрожащем между пламенем и дымом
беззвучно распадался Карфаген
задолго до пророчества Катона.
Иосиф Александрович Бродский охотно обращался к теме античности в своем творчестве. Мастер формы, он переосмысливал древние сюжеты, делая их близкими своим современникам.
Стихотворение написано в 1969 году. Автору его 29 лет, и уже 5 лет его стихи знают больше в Англии и Польше, чем в СССР. До вынужденной эмиграции остались считанные годы. По жанру — эпическая лирика, по размеру — пятистопный ямб, белый стих. В четкости ритма чувствуется гекзаметр, которым писал еще древнегреческий поэт Гомер. Собственно, сюжетами Гомера и Вергилия и навеяна эта зарисовка. Для древних греков судьба — это неотвратимая необходимость, предназначение и смысл, определяющие ход как жизни отдельного человека, так и ход истории. Композиция сюжетная: Эней уже невидящим взглядом смотрит на случайно встреченную на пути в Италию возлюбленную, мысленно он уже не с ней, а ведет свой народ к иным берегам. Общее благо он ставит выше личного. Кроме того, он убежден, что судьбу не обмануть. А взять Дидону с собой он не может: он обязан жениться на царской дочери в тех неизведанных краях.
Уязвленное сердце Дидоны толкает ее на отчаянный шаг: она сводит счеты с жизнью, бросившись в огонь. Кстати говоря, тем самым способствуя исполнению еще одного пророческого веления судьбы — о разрушении Карфагена. Это были времена, когда люди повиновались слепой судьбе. Поэт относится к Дидоне с сочувствием, ее он описывает трепетными штрихами. Дидона предстает человеком, поглощенным своей любовью, готовым презреть судьбу. Напротив, Эней монументален, даже горизонт в его бокале «неподвижен». На него возложена слишком большая ответственность, их счастье будет отравлено, если Эней не завершит свой путь в Италии. Более того, он думает, что от него зависят судьбы мира.
Эпитеты: беззвучно рассыпался, гибким телом. Сравнения: губы, точно раковина. Метафора: туника, как остановившееся море; любовь была всего лишь рыбой; море слез. Окно — символ преграды между Энеем и миром великих дел. Литота: мир как край туники. Перифраз: великий человек. Катон — римский полководец, живший мечтой о завоевании Карфагена. Поединок между чувством и долгом совершается в молчании. Каждая строка напряжена, читатель вовлекается в круг переживаний мифических героев.
Поэзию И. Бродского ценили А. Ахматова и У. Оден, Б. Ахмадулина и О. Седакова. В стихотворении «Дидона и Эней» он обращается к теме судьбы, которая волновала его с юности.