Дикою, грозною ласкою полны,
Бьют в наш корабль средиземные волны.
Вот над кормою стал капитан.
Визгнул свисток его. Братствуя с паром,
Ветру наш парус раздался недаром:
Пенясь, глубоко вздохнул океан!
Мчимся. Колеса могучей машины
Роют волнистое лоно пучины.
Парус надулся. Берег исчез.
Наедине мы с морскими волнами,
Только что чайка вьется за нами
Белая, рея меж вод и небес.
Только вдали, океана жилица,
Чайке подобна, вод его птица,
Парус развив, как большое крыло,
С бурной стихией в томительном споре,
Лодка рыбачья качается в море,-
С брегом набрежное скрылось, ушло!
Много земель я оставил за мною;
Вынес я много смятенной душою
Радостей ложных, истинных зол;
Много мятежных решил я вопросов.
Прежде чем руки марсельских матросов
Подняли якорь, надежды символ!
С детства влекла меня сердца тренога
В область свободную влажного бога:
Жадные длани я к ней простирал,
Темную страсть мою днесь награждая,
Кротко щадит меня немочь морская:
Пеною здравья брызжет мне вал!
Нужды нет, близко ль, далеко ль до брега!
В сердце к нему приготовлена нега.
Вижу Фетиду; мне жребий благой
Емлет она из лазоревой урны:
Завтра увижу я башни Ливурны,
Завтра увижу Элизий земной!
Свой «Пироскаф» Евгений Абрамович Баратынский создал на корабле, плывущем в Италию.
Стихотворение написано в 1844 году. Самому поэту в эту пору 44 года, он уже выпустил итоговый сборник стихов, побывал с семьей в кругосветном путешествии. Как раз на пути в Неаполь он и написал это произведение. В этом городе вскоре он и скончался. Жанр – пейзажная баллада, ода, размер – четырехстопный дактиль с рифмовкой как смежной, так и перекрестной, 6 строф. Лирический герой – сам поэт. Пироскафом раньше называли пароход. В 1 строфе поэт описывает отплытие. Он рад, что впервые пересекает «океан», да еще на палубе новейшего судна. Прием амплификации: дикою, грозною; несколько инверсий: бьют волны, визгнул свисток. Олицетворение: вздохнул океан. Стремительность и уверенность хода «могучей машины» поэт передает с помощью кратких, выразительных предложений: мчимся. Берег исчез. «Чайка вьется за нами белая»: типичный пример анжамбемана. Третья строфа — сравнение лодки и птицы. «Качается в море»: контраст с пароходом, который мчится. «Набрежное скрылось»: только стихия властвует и гонит вперед. В 4 и 5 строфах – философские размышления автора. «Я оставил за мною»: немного неуклюжая формулировка. «Радостей ложных, истинных зол»: первые оказывались самообманом, вторые – преследовали. «Много мятежных решил вопросов»: поэт подводит черту. В свое время он оказался чужд радикальности декабристов. Однако разошелся он и со славянофилами, которые поддерживали государство за его охранительные функции. В сущности, его идеал весьма старомоден, в основе всех отношений – свобода, добродетели, понятия чести, благородства, милосердия. Ратовал поэт и за меру в развитии техники, презирал торгашество всех мастей. Искусство считал одной из высших ценностей. Разочарованный в действительности и в людях, поэт погрузился в мир своих чувств и переживаний, надеясь, что его стихи станут «символом надежды» если не для современников, то для будущих поколений. «Область влажного бога»: Посейдона. «Жадные длани»: руки. Сбылась мечта многих лет. Дальше – будто речь с заздравной чашей, одические, восторженные стихи, с «пеною здравья», улыбкой. Даже от морской болезни он пощажен, устрашающих бурь нет, корабль весело несет его к вожделенной Италии. Фетида – нимфа, Элизий – загробный мир, хоть и не рай, но область некоего счастья. «Емлет»: один из примеров возвышенной лексики (тоже признак оды), означает «берет». «Жребий благой»: «завтра» (еще и анафора) обещает полноту жизни, предел мечтаний. Завтрашний день становится заклинанием, долгожданной наградой. Однако читатель знает, что впереди у поэта – внезапная смерть. Гроб с его телом в Петербург также возвращался морем.
Произведение «Пироскаф» Е. Баратынского было напечатано в журнале «Современник» уже посмертно.